Книга Бытия
Введение Главы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Глава
3
1 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И
сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в
раю?
2 И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть,
3 только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не
прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.
4 И сказал змей жене: нет, не умрете,
5 но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза
ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.
6 И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз
и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала
также мужу своему, и он ел.
7 И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили
смоковные листья, и сделали себе опоясания.
8 И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и
скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.
9 И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: [Адам,] где ты?
10 Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и
скрылся.
11 И сказал [Бог]: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с
которого Я запретил тебе есть?
12 Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я
ел.
13 И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей
обольстил меня, и я ела.
14 И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред
всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве
твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей;
15 и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и
между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить
его в пяту.
16 Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в
болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет
господствовать над тобою.
17 Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от
дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята
земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей;
18 терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою
травою;
19 в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю,
из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.
20 И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих.
21 И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их.
22 И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и
зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева
жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно.
23 И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю,
из которой он взят.
24 И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и
пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни.
Змий
искуситель.
1 «Змей…» Природа этого змия довольно загадочна: по некоторым своим
признакам, напр., по самому своему имени, по принадлежности к животному
виду, по отличающей его хитрости (Мф 10:16) и по наложенному на него
наказанию — ползания по земле (14 стих этой главы) — он, несомненно,
представляется в Библии обыкновенным, естественным змием, но целый ряд
других признаков, как-то: дар речи, осведомленность в существовании
заповеди, необыкновенная хитрость и коварство, а также утверждение
необычайной для естественного змия продолжительности его существования
(14) — все это говорит нам о каком-то высшем сознательно разумном
существе. Посему, правильным пониманием этого змия будет то, которое
объединит все эти вышеуказанные черты, как, напр., это и делает святой
Иоанн Златоуст, говоря: «следуя Писанию, надобно рассуждать так, что
слова принадлежали диаволу, который возбужден был к этому обману
завистью (Прем 2:24), а этим животным (т. е. обыкновенным змием)
воспользовался как удобным орудием» (Иоанн Златоуст).
Присутствие в этом змие диавола-искусителя согласно утверждается и
многими другими местами Священного Писания, в которых диавол называется
«человекоубийца от начала» (Ин 8:44), первовиновником на земле зла (1 Ин
3:8; Прем 2:24) и даже прямо «древним змием» (Откр 12:9–10).
«И сказал змей жене…» Коварный змий обращается к жене, как слабейшему
сосуду (1 Тим 2:14; 1 Пет 3:7), в справедливом расчете легче через нее
достигнуть цели; к тому же жена, вероятно, не сама лично слышала
заповедь от Бога, а получила ее уже от мужа и потому знала ее менее
устойчиво и твердо.
«не ешьте ни от какого дерева…» Соблазнитель намеренно преувеличивает
тяжесть заповеди, чтобы тем самым сбить жену с толку и поселить в ней
нерасположение как к самой заповеди, так и к ее Основоположнику.
2-3 В ответе Евы обращает на себя внимание недостаточно точная
формулировка ею божественной заповеди (ср. 2:16), именно, прибавка к ней
слов: «и не прикасайтесь к ним…» В этом многие комментаторы усматривают
как бы упрек Богу со стороны Евы за излишнюю суровость и трудность Его
заповеди и глухое недовольство этим.
«чтобы вам не умереть…» Случайный и внешний мотив для соблюдения
заповеди (2:17) Ева поставляет здесь главным и даже единственным. «Из
сего догадываться можно, — справедливо замечает и Филарет, — что мысль о
строгости заповеди и о страхе смерти уже начинала затмевать в ней чистое
чувствование любви и благоговения к Богу-Законодателю».
4 «нет, не умрете…» Справедливо усматривая из ответа Евы, что в
послушании Богу она сдерживается не столько внутренними и нравственными
мотивами, чем чисто внешним чувством страха перед смертью, диавол
говорит уже чистую ложь: «нет, не умрете», т. е. ваши опасения лишиться
жизни, основанные на божественной угрозе, совершенно неосновательны и
напрасны.
5 «но знает Бог…» Видя, что Ева ничего не возражает ему на новую,
очевидную ложь (отрицание смерти), диавол употребляет грубую клевету на
Бога, рисуя Его завистливым и хитрым тираном первых людей, грубо
эксплуатирующим их наивную доверчивость, служащую основанием Его
господства над ними.
«откроются глаза ваши…» Отверзение очей — обычный библейский образ,
служащий обозначением раскрытия способности умственного понимания и
нравственной чуткости (Быт 21:19; 4 Цар 6:17–20; Деян 26:18).
«вы будете, как боги…» В еврейском тексте последнее слово выражено
термином — Элогим (Elohim), которое служит одним из употребительных
названий Бога. Но так как, по филологическому своему составу, это
множественная форма и значит собственно «силы», «власти», «начальство»,
то LXX и перевели ее дословно, т. е. множественным числом «боги». Однако
правильнее было бы удержать обычное библейское употребление, т. е.
перевести словом «Бог»; ибо, во-первых, первые люди еще не знали других
богов, кроме единого истинного Бога, а во-вторых, только при таком
переводе и выдерживается то противоположение между Богом и людьми,
которое дано в тексте (знал «Бог», что вы будете, как боги). Намек на
это дерзновенное стремление сравняться с Богом в познании дают нам и
некоторые другие места Священного Писания (Ис 14:13–14).
«добро и зло…» — здесь так же, как и раньше (2:9), берутся в смысле
универсального познания, как бы крайнего его полюса.
Грехопадение прародителей.
6 «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для
глаз и вожделенно, потому что дает познание…» Когда диаволу удалось не
только уничтожить в Еве страх смерти, но и пробудить в ней честолюбивые
помыслы широкого познания и высокого могущества (как боги), то в душе
ее, строго говоря, уже совершился процесс мысленного падения; оставалось
только, чтобы это греховное настроение обнаружилось вовне, выразилось в
преступном деянии. Тут на помощь искусителю пришло непосредственное
впечатление от самого запрещенного древа, раздражающе повлиявшее на все
ее чувства. В этом последнем, так картинно и глубоко-психологично
изображенном в Библии, акте грехопадения Евы основательно находят все те
три главных типа греха, которые Апостол Иоанн (1 Ин 2:16) различает, как
похоть плоти (хорошо для пищи), похоть очес (приятно для глаз) и
гордость житейская (вожделенно, потому что дает знание).
«и ела, и дала также мужу своему…» Прельщенная соблазнительной речью
диавола и окончательно отуманенная чувственным раздражением от древа,
Ева срывает запрещенный плод и вкушает от него (2 Кор 11:3). Павши сама,
она спешит приобщить к своему поступку и мужа, делая это, по мнению
большинства толковников, без особенного злого умысла, так как яд греха
еще не успел проникнуть в ее душу и отравить спокойствие совести.
«и он ел…» Если Еву в падении, до некоторой степени, извиняла ее
сравнительная природная слабость, преувеличенно-формальное и чисто
внешнее представление о заповеди, наконец, непосредственно-чувственное
впечатление от древа, то Адам, получивший от самого Бога грозную
заповедь и на самом себе испытавший столько проявлений божественной
любви, не имел никаких смягчающих его вину обстоятельств, так что его
грех есть чисто духовное преступление и тяжелее греха Евы (Рим 5:12, 14;
1 Кор 15: 21–22; 1 Тим 6:14).
Обличение их Богом.
7 «и открылись глаза…» Таким образом, предсказание искусителя сбылось, —
но вместо чувства довольства и радости падение произвело лишь
ощутительную скорбь и беспокойство.
«и узнали они, что наги…» Поскольку раньше нагота служила синонимом
детской невинности и чистоты первых людей (2:25), постольку теперь
мучительное ощущение ее стало победным знаком грубой чувственности и
греха (Рим 6:12–14; 7:4, 8; Кол 3:5). «Внешнее око, — по
глубокомысленному выражению Оригена, — открылось после того, как
закрылось духовное».
«и сшили смоковные листья и сделали себе опоясания…» Такова, по
свидетельству Библии, была первая одежда человечества; и это стоит в
полном согласии как с универсальной традицией древности, так и с
историей человеческой культуры.
8 «И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю…» Очевидно, здесь идет
речь об одном из тех богоявлений, которыми характеризуется первобытная
эпоха — время особенной близости и непосредственных сношений Бога с
человеком. Что касается самого характера этого богоявления, то, судя по
описанию, оно имело доступный внешним чувствам, следовательно,
конкретный характер, что подтверждается также и всем последующим
контекстом. В этом же, наконец, утверждают нас и аналогичные с данным,
другие выражения Библии (Лев 26:12; Втор 23:14–15; 2 Цар 5:24; Исх 9:23;
Иов 37: 4–5; Пс 39:3 и др.).
«во время прохлады дня…» или, по более близкому к еврейскому тексту
переводу, — «в Веянии, в вечере дня». Одни видят здесь указание на время
богоявления — именно на вечернюю прохладу дня, другие — на образ его
(Иов 38:1), т. е. на любвеобильную готовность Господа простить падших
прародителей в случае их искреннего раскаяния.
«и скрылся…» Страх больной совести падших людей, утративших свою
невинность и чистоту, настолько помрачил их умственные способности, что
они думали было скрыться от Всевидящего и Вездесущего (Иер 21:14; Амос
9:3), ища в своем наивном ослеплении убежища от Него под листьями
деревьев рая.
9 «Адам, где ты?» В этом вопросе отнюдь не обнаруживается неведение, а
слышится лишь призыв божественной любви, обращенной к грешнику для его
покаяния. По толкованию святого Амвросия, Бог спрашивает Адама не
столько о том, в каком месте, сколько о том, в каком состоянии они
находятся.
10 «голос Твой я услышал…, и убоялся… потому что я наг…» Вместо
искреннего и чистосердечного раскаяния, Адам прибегает к ложным
извинениям — самооправданию, чем, конечно, только усиливает тяжесть сей
вины.
11 «не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил…» Божественное
милосердие неизреченно: как бы идя навстречу ложной стыдливости и
греховной косности человека, Бог сам предположительно называет его вину;
последнему оставалось только, подобно блудному сыну евангельской притчи,
из глубины сокрушенного сердца воскликнуть: «я согрешил против неба и
пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим». Но человек, по
действию греха, оказался неспособным этим непосредственным покаянием
восстать от своего падения.
12 «жена, которую Ты мне дал…» Вместо должного раскаяния Адам позволяет
себе грубое самооправдание, в котором он дерзает даже как бы укорять
самого Бога за дарование ему того, что прежде он считал желанным для
себя благом (2:18, 20).
13 «змей обольстил меня…» В ответе жены, хотя и не отрицается сам факт
нарушения заповеди, но точно также слагается ответственность за него и
переносится на другого. Это самооправдание падших прародителей — очень
характерная черта всех упорных грешников, свидетельствующая об их
нравственном огрубении. Сам факт прельщения жены змием удостоверяется в
Священном Писании очень легко (2 Кор 11:3; 1 Тим 2: 14).
Проклятие змия.
14 «И сказал Господь Бог змею… проклят ты перед всеми скотами…» Так как
в лице змия-искусителя соединялись, как мы видели, два отдельных
существа — злой дух и естественный змий, то все это одновременно
относится к ним обоим: к змию, как видимому орудию — прямо
непосредственно, к диаволу же, как его невидимому деятелю, —
опосредовано и путем аналогии. В частности, проклятие естественного
змия, преимущественное по сравнению со всей остальной тварью, также
подвергшейся работе истления (Рим 7:20), есть как бы справедливое
возмездие за его бывшее прежде превосходство над ней (3:1).
«ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни
твоей». По мнению большинства авторитетных толковников, ползание змия на
чреве не являлось каким-либо новым чудом, а составляло природное
свойство; но прежде это свойство не имело никакого особенного значения,
— теперь же оно становится символом унижения и презрения (Втор 32:24;
Мих 7:17) по чувству отвращения к его носителю. Ту же в сущности мысль
заключают в себе и последующие слова текста — о снедении праха земли:
они дают образное выражение той же самой идеи о пресмыкании змия,
поскольку оно неизбежно ведет за собой вдыхание земной пыли и
соприкосновение с различными ее нечистотами. В приложении же к диаволу
эта последняя метафора указывает на унижение сатаны, уже низринутого с
неба и тем самым как бы обреченного пресмыкаться по земле, питаясь здесь
людскими пороками и злодеяниями, прямыми следствиями его же коварных
внушений.
Первообетование Мессии.
15 «и вражду положу…» Данный раздел — величайшей важности. В нем
заключено пророчество, проходящее через всю мировую историю, вплоть до
самого конца мира, и вместе исполняющееся на каждой странице
вышеупомянутой истории. Названная здесь глубокая вражда есть та
внутренняя оппозиция, которая существует между добром и злом, светом и
тьмою (Ин 3:19–20; 7:7; 1 Ин 2:15), — эта вражда находит отражение даже
в сфере высших духов (Откр 12:7–9).
«Первая в мире жена первая попала в сеть диавола, но она же своим
раскаянием (имеется ввиду раскаяние всей последующей внерайской жизни)
первая и потрясает его власть над собой» (Виссарион).
Многие отцы Церкви (Иустин, Ириней, Киприан, Иоанн Златоуст, Иероним и
др.), основываясь на различных местах Священного Писания, относят данное
указание не столько к Еве, сколько к той великой жене, которая больше
всех других жен, олицетворила в себе «вражду» к царству сатаны, послужив
тайне воплощения (Откр 12:13, 17; Гал 4:4; Ис 7:14; Лк 2:7; Иер 31:22).
Взамен погибельной дружбы жены со змием, между ними полагается
спасительная вражда. Поскольку жена первого Адама была причиной падения,
постольку мать второго Адама явилась орудием спасения.
«и между семенем твоим и семенем ее». Под семенем змия в ближайшем,
буквальном смысле разумеется потомство естественного змия, т. е. все
будущие особи этого рода, с которыми потомство жены, т. е. все вообще
человечество, ведет исконную и ожесточенную войну; но в дальнейшем,
определенном смысле путем этой аналогии символизируется потомство
змия-искусителя, т. е. чада диавола по духу, которые на языке Священного
Писания именуются то «порождениями ехидны» (Мф 3:7; 12:34; 23:33), то
«плевелами на Божьей ниве» (Мф 13:38–40), то прямо «сынами погибели,
противления, диавола» (Ин 8:44; Деян 13:10).
Из среды этих чад диавола Священное Писание особенно выделяет одного
«великого противника», «человека беззакония и сына погибели», т. е.
антихриста (2 Фес 2:3). В полной параллели с этим устанавливается и
толкование семени жены: под ним точно также, прежде всего, разумеется
все ее потомство — весь человеческий род; в дальнейшем, определяемом
контекстом речи, смысле под ним разумеются благочестивые представители
человечества, энергично боровшиеся с царившим на земле злом; наконец, из
среды этого последнего Священное Писание дает основание выделить одного
Великого Потомка, рождаемого от жены (Гал 4:4; Быт 17:7, 19), в качестве
победоносного противника антихриста, главного виновника победы над
змием.
«оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту». Сам
процесс и характер вышеуказанной вражды наглядно изображается в
художественной картине великой борьбы двух враждующих сторон, со
смертельным исходом для одной из них (поражение в голову) и сравнительно
незначительным уроном для другой (ужалении в пяту). Довольно близкие
аналогии этому образу встречаются и в других местах Священного Писания
(Рим 16:20 и др.). Упоминание здесь о жене, о змие и их потомстве, о
поражении в голову и ужаление в пяту — все это не более как
художественные образы, но образы полные глубокого смысла: в них
заключена идея борьбы между царством света, правды и добра и областью
тьмы, лжи и всякого зла; эта высоко драматическая борьба, начавшись с
момента грехопадения наших прародителей, проходит через всю мировую
историю и имеет завершиться лишь в царстве славы полным торжеством
добра, когда по слову Писания, будет Бог «все во всем» (1 Кор 15:28; ср.
Ин 12:32). Заключением этой борьбы и будет тот духовный поединок, о
котором говорится здесь, когда «Он» (autoV — местоимение муж. рода), т.
е. Великий Потомок, вступит в брань с самим змием или главным его
исчадием — антихристом и поразит последнего на голову (2 Фес 2:8–9; Откр
20:10).
Любопытно, что традиция язычества сохранила довольно прочную память об
этом важном факте и на различных художественных памятниках запечатлела
даже самую картину этой борьбы. Если это божественное обетование о
победе над диаволом служит живым источником утешения и радости для нас,
то каким же лучом животворной надежды было оно для падших прародителей,
впервые услыхавших из уст самого Бога эту радостнейшую весть? Поэтому
данное обетование вполне заслуженно именуется «первоевангелием», т. е.
первой благой вестью о грядущем Избавителе от рабства диаволу.
Наказание прародителям.
16 «умножая умножу скорбь твою…в болезни будешь рожать детей…» В этих
словах изрекается наказание жене, состоящее в том, что чадородие,
величайший акт земной жизни человека, бывший предметом особенного
божественного благословения (1:26), превращается теперь в источник
скорби и страданий. Впрочем, эти муки рождения не есть что-либо
намеренно посылаемое теперь Богом в наказание жене, а составляют лишь
естественное законное следствие общей дряблости физической природы
падшего человека, утратившей вследствие падения нормальное равновесие
духовных и физических сил и подпавшей болезням и смерти.
«и к мужу твоему влечение твое…» В этих словах еще яснее выражается весь
трагизм положения жены: несмотря на то, что жена при рождении будет
испытывать величайшие муки, соединенные с опасностью для самой своей
жизни, она не только не будет отвращаться от супружеского общения со
своим мужем — этим невольным источником ее страданий, но будет еще более
и еще сильнее, чем прежде, искать его.
«и он будет господствовать над тобою». Новая черта брачных отношений
между мужем и женой, устанавливавшая факт полного господства первого над
последней. Если и раньше жена, в качестве только помощницы мужа,
ставилась в некоторую зависимость от него, то теперь, после того, как
первая жена доказала неуменье пользоваться свободой, Бог определенным
законом поставляет ее действие под верховный контроль мужа. Лучшей
иллюстрацией этого служит вся история дохристианского мира, в
особенности же древнего Востока с его униженно-рабским положением
женщины. И только лишь в христианстве жене снова возвращены отнятые у ее
права (Гал 3:28; Еф 5:25 и др.).
17 «Адаму же сказал: за то, что ты послушал голос жены твоей и ел…»
Приговор над последним виновником грехопадения — Адамом — предваряется
выяснением его сугубой вины, именно указанием на то, как он, вместо
отрезвляющего действия на жену, сам подпал ее соблазнительному влиянию.
«проклята и земля…» Лучшее объяснение этого факта мы находим в самом же
Священном Писании, именно у пророка Исаии, где читаем: «земля осквернена
под живущими на ней, ибо они преступили законы, изменили устав, нарушили
вечный завет. За то проклятие поедает землю, и несут наказание живущие
на ней» (24:5–6). Следовательно, в этих словах дано лишь частное
выражение общебиблейской мысли о тесной связи судьбы человека с жизнью
всей природы (Иов 5:7; Еккл 1:2, 3; 2:23; Рим 8:20). По отношению к
земле это божественное проклятие выразилось в оскудении ее
производительной силы, что в свою очередь сильнее всего отзывается на
человеке, так как обрекает его на тяжелый, упорный труд для насущного
пропитания.
18-19 «терние и волчцы произрастит она тебе… в поте лица твоего будешь
есть хлеб…» В этих двух стихах дается более подробное раскрытие
предшествующей мысли об оскудении земного плодородия и о тяжести и
непроизводительности человеческого труда. Этим божественным приговором
все земное существование человека как бы превращается в сплошной
трудовой подвиг и обрекается на скорби и страдания, как это гораздо
яснее выражает славянский текст «в печалях снеси тую вся дни живота
своего» (ср. также Иов 5:7; 14:1; Ис 55:2; Еккл 1:13 и др.).
«доколе не возвратишься в землю…» Ряд божественных наказаний
заканчивается определением исполнения той угрозы, которая была возвещена
на случай нарушения заповеди, т. е. провозглашением смерти. Этот закон
разрушения и смерти, как видно из данного текста, а также и из ряда
библейских параллелей (Пс 103:29; 145:4; Иов 34:14–15; Еккл 12:7),
касался только физической стороны природы человека, образованной из
земли и возвращавшейся в свое первобытное состояние; на душу же
человека, имеющую свой высочайший источник в Боге, он не распространялся
(Еккл 12:7; Притч 14:32; Ис 57:2 и др.). Да и по отношению к физической
природе человека смерть, если ее можно считать наказанием за
грехопадение, то не столько в положительном, сколько в отрицательном
смысле слова, т. е. не как введение чего-либо совершенно нового и
несоответствующего природе человека, а лишь как лишение, отнятие того,
что составляло дар сверхъестественной благодати Божией, проводником и
символом чего служило древо жизни, уничтожавшее действие физического
разрушения в человеческом организме.
В таком смысле следует понимать и известные библейские выражения, что
«Бог не сотворил смерти» (Прем 1:13), что «Бог создал (точнее —
предназначил) человека для нетления» (Прем 2:23) и что смерть привнесена
в мир грехом человека (Рим 5:12).
20 «И нарек Адам имя жене своей…» До сих пор у нее, как видно из
Писания, не было собственного имени, а она обозначалась лишь со стороны
своего отношения к мужу словом «жена». Имя же, данное ей теперь, Евр
Хавва, означает «жизнь», или, собственно, «производительница жизни»
(zwogonoV — Симмаха). В том обстоятельстве, что даже в самый момент
божественного приговора о смерти Адам не усомнился в непреложности
божественного обетования о жене (и ее Семени), как восстановительнице
жизни («Еве»), отцы Церкви справедливо видят доказательство
сознательной, живой и горячей веры падших прародителей в обетованного
Искупителя (Мессию).
Первые одежды.
21 «И сделал Господь Бог… одежды кожаные…» В этой краткой библейской
заметке дано указание на божественное установление религиозных
жертвоприношений, предуказывавших на великую Жертву, которую имел
принести Мессия для искупления человечества.
Изгнание падших прародителей из рая.
22 «вот Адам стал как один из Нас…» Было бы слишком грубо и недостойно
Бога видеть в этих Его словах лишь одну простую иронию над несчастными
падшими прародителями. Посему, более правы те, кто усматривает в них
сильную антитезу одному из раннейших стихов данного повествования, где
говорилось о льстивом обещании искусителя дать людям равенство с Богом
(3:5). «Поскольку, — замечает блаженный Феодорит, — диавол говорит: «вы
будете, как боги, знающие добро и зло», преступившему же заповедь
изречено смертное определение, то Бог всяческих изрек сие в укоризну,
показывая лживость диавольского обещания». Таким образом, если здесь и
есть некоторая ирония, то самих фактов, а не слов.
23-24 Заключением всей райской истории служит факт изгнания падших
прародителей из рая, с целью, главным образом, лишить их возможности
пользования плодами древа жизни.
«И поставил… херувима и пламенный меч обращающийся…» Чтобы окончательно
преградить людям доступ в рай, Бог поставляет одного из небожителей —
«херувимов», в качестве стражи при входе в рай, и кроме того — посылает
особый небесный огонь, выходивший из недр земли и сверкавший наподобие
блестящего клинка у вращаемого меча.
